Главная | Регистрация | Вход
Четверг, 28.03.2024, 14:29
Меню сайта
Мини-чат
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 3
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Форма входа
Главная » 2013 » Апрель » 17 » Творческая мастерская
03:38
 

Творческая мастерская

27 Янв

К 100-летию со дня рождения Арсения Тарковского

Перед нами книга П.Д.Волковой «Арсений Тарковский. Жизнь семьи и история рода» (Москва, 2002, Изд. Дом «Подкова», изд-во «Эксмо-пресс»).* Казалось бы, многие должны порадоваться выходу в свет этой прекрасно изданной книги. Но, как это ни печально по отношению к памяти чтимого нами поэта, «радость, коей мы не чаем», оборачивается огорчением. Особенно для ценителей творчества Арсения Александровича, для тех, кто уже не первый год последовательно, по крупицам, собирает и изучает историю семьи и рода Тарковских.

Прочтение и детальный анализ данного издания приводят нас к двум нелицеприятным выводам. Первый: заслуженный деятель искусств РФ, профессор Паола Дмитриевна Волкова, поддавшись искушению внедриться в семейный архив Тарковских, односторонне использовала и опубликовала многие (порой личного, интимного характера) документы без необходимого на то разрешения и комментария наследников. Второй: фактографические и стилистические ошибки «золотыми россыпями» лежат в тексте книги П.Д.Волковой.

Как бы оттенив в заглавии свою позицию и обезопасив себя «теорией мифа», г-жа Волкова в части первой («Предания и быль родословия Тарковских, или Родословная как миф») затем смело переходит границу, отделяющую версии и предположения от реальных исторических документов, и по существу навязывает читателю давно взлелеянные ею «дагестанские» корни Тарковских.

Проводя в жизнь свою – «шамхальскую» – идею, г-жа Волкова намеренно закрывает глаза на многие очевидные факты. Проведем, например, такую параллель. На странице 21 автор пишет: «История Тарковских собирается из дошедших до нас мизерных сведений от периода полулегендарной истории до принятия православия в начале ХIХ века…» Да, исторические сведения не многочисленны, но не настолько мизерны и затемнены. Ибо реально существует родословная «О Дворянстве рода Тарковских 1828 года №172», и прослеживается она с 25 февраля 1780 года от Францишка и Элеоноры Тарковских, греко-католиков Заславского приходского костела Волынской губернии.

Часть вторая книги в отличие от первой названа просто и непритязательно: «На берегах Ингулы». Здесь, в первом же предложении, искушенный читатель найдет три ошибки. При всем при том, мы даже готовы две принять за одну. Итак: не удосужившись заглянуть ни в географические атласы, ни в энциклопедии и справочники, г-жа Волкова произвольно переименовала реку Ингул, назвав ее притоком «северного Буга» (которого не существует!), но не Южного Буга, как того требуют география, картография и орфография. И третья ошибка, слившаяся в одну то ли по вине двух государынь, то ли – с легкой руки профессора Волковой – в силу шахматной рокировки в короткую сторону (с.29): «…В середине ХVIII века повелением государыни Елизаветы возвели военный форт – «Крепость св. Екатерины». На самом деле Ея Указом от 29 декабря 1751 года генерал-майору Глебову велено было водворить переселенцев в названых землях и построить на Ингуле фортецию, что и было исполнено оным в точности. Строительство крепости (велось под руководством инженер-полковника Менцелиуса) закончилось 18 июня 1754 года. И наречена она была в честь святой Елисаветы.

Цитируем далее (с.31): «Дело в том, что Елисаветграду и его жителям повезло. Город не был уездным. Уездным был Херсон». Если это метафора, мы готовы ее принять. Если это научное суждение, оно неверно. Елисаветград несколько раз менял свой административно-территориальный статус, но большую часть исторического времени был известен как уездный город. Что и отражено в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона.

К стилистическим ошибкам, на наш взгляд, следует отнести следующие. Страница 31: «Белый, утопающий в зелени каштанов и акаций, славившийся своими бахчами, садами и арбузами…» (Кстати, арбузами более всего славилась и славится доныне Херсонщина.) Страница 47: «Александр Карлович знал естественные науки, математику, географию. Нам сегодня, несмотря на поток информации, трудно представить, каким был образованный, думающий человек конца ХIХ века. Особенно в отношении круга их чтения». На этой же странице, в сноске, мы находим фактографическую ошибку: «Евгений Чекаленко был другом А.К., состоял в «Народной воле». На самом деле Е. Чикаленко действительно некоторое время был гимназическим товарищем Александра Карловича, но затем пути их разошлись именно потому, что тот стал более радикальным сторонником украинофильского движения, членом «Новой Громады».

Поразительно, как вольно г-жа Волкова (начиная со страницы 35 и далее) обращается с украинскими именами, фамилиями, названиями песен, пытаясь то перевести их на русский язык, то передать с помощью транскрипции или транслитерации. Отсюда – масса несуразностей. Так, например, псевдоним корифея украинского театра, режиссера, драматурга и актера И. К. Тобилевича под ее пером превращается в «Карпенко-Кара». Хотя склоняется он так:

И.п. Карпенко-Карый.

Р.п. Карпенко-Карого.

Д.п. Карпенко-Карому,

и т.д.

На странице 40 читаем: «Марко Лукич Кропивницкий – создатель театра, режиссер, выдающийся актер, писатель, поэт, певец, музыкант, педагог». Однако Театральная Энциклопедия (Т.3, Москва, 1964 г.) дает нам несколько иную – более точную – информацию: «Кропивницкий, Марк Лукич /25.IV (7.V). 1840, Бежбайраки Елисаветградского уезда, 8 (21).IV. 1910/ — украинский драматург, театральный деятель, режиссер, актер, композитор, художник». Его младший соратник из плеяды украинских театральных корифеев Петр Карпович Саксаганский под пером П.Д.Волковой становится Саксаганьским, а «Товарищество русско-малороссийских артистов» – Товариществом русско-малоросских артистов (с.41).

На странице 42 находим еще один перл словотворчества г-жи Волковой: «Мы забыли еще рассказать о Миколо Вакуленко и его жене…» Естественно, если бы речь шла о Никколо Паганини, у нас никаких вопросов к госпоже профессору не возникло бы. Теперь же мы просто обязаны уточнить: неужели имя Мыкола (Николай) считается иноязычным словом в русской грамматике? Может, такое небрежение идет от отношения П.Д.Волковой к украинцам как к «малороссам» («Малороссы – песняры, обладатели дивных голосов…» читаем на с.43)? Или – от восторженной увлеченности мнимым «шамхальством» Тарковских? Ведь для нее главное – создать экспрессию, употребив как можно больше эпитетов, оценочных слов, а кому принадлежит пьеса «Назар Стодоля» – Т.Г.Шевченко или Карпенко-Карому – это уже не столь важно (см. с.36).

Так же, по-видимому, не суть важны для г-жи профессора и другие фигуры, эпизодические встречи** с которыми она использовала лишь для получения и вычленения интересной информации, не более. Иначе, чем тогда объясняется то, что в сноске на странице 49 бывший директор музея-заповедника «Хутор Надия» Николай Васильевич Хомандюк перекрещен в Николая Викторовича, а кировоградский книголюб и краевед Александр Викторович Чуднов – двумя абзацами выше – превращен в женщину. Цитируем: «В 20-х годах Александр Тарковский написал бесценный по значению текст, подготовленный к публикации О.Чудновой, «Очерки революционного движения в 80-х годах в Елисаветграде»,*** опубликованный в газете «Елисаветград», выпуск №9, 1992.» Заметим также, что газета эта на самом деле называлась «Елисавет», а гимназией, в которую в возрасте семи, а не «девяти лет Арсения Тарковского определили учиться» (с.79) руководил Мелентий Карпович Крыжановский, а не Кжановский, как явствует из текста П.Д.Волковой.

На наш взгляд, книга профессора П.Д. Волковой не имеет права претендовать на достоверность, более того: ее фактографическая основа искажена, а концептуальная – ущербна. Ибо подтасовка недостоверных биографических фактов и эстетических категорий творчества Арсения и Андрея Тарковских под некий апокриф извращают восприятие читателей.

Ибо значение и наследие этих художников выходит за рамки любой отдельно взятой национальной культуры. Они принадлежат всему миру. «И потому правы те, – как вдохновенно пишет Иван Александрович Ильин, – которые рассматривают гениального художника как дитя Божие, свободно нашедшее законы художественной необходимости. Действительно, такой художник кажется нам “богорожденным существом”, личным чудом Вселенной».

Роман Любарский

09.05.2007

ПРИМЕЧАНИЯ

* Переиздана в 2004 году с теми же ошибками, но с некоторыми дополнениями и под новым названием: «Арсений и Андрей Тарковские. Жизнь семьи и история рода» (Изд. дом “Зебра Е”).

** В 1992 году П.Д. Волкова (в то время директор Фонда Андрея Тарковского при Союзе кинематографистов России) в качестве гостя была приглашена в Кировоград на Дни Тарковских, что отмечались с 19 по 21 сентября.

*** В переводе с украинского правильно называется «Очерк истории революционного движения в г. Елизавете». Записан летом 1924 года Марией Даниловной, женой уже ослепшего к тому времени Александра Карловича. Впервые опубликован в 1930 году в сборнике исторической секции Украинской Академии Наук «За сто лет» (Материалы из общественной и литературной жизни Украины ХIХ и начала ХХ столетия под редакцией академика Михаила Грушевского. Книга пятая. С. 235-243).

0

19 Янв

Очерк

Отшельничество — анахоретство, отказ из религиозных побуждений от общения с людьми; выражается в уходе в пустынные места. Таково самое краткое определение данного явления. Однако оно, увы, не выражает всей сути образа жизни человека, принявшего его. Поэтому я и хочу познакомить вас с таким человеком.

Если в православии отшельничество — форма монашеского, «скитского» или «пустынного» жития, уединения, связанного с добровольным принятием дополнительных аскетических аспектов (усиленной молитвы, строгого постничества, молчальничества), то наш герой в данном случае не является канонически ортодоксальным отшельником. Он не принял обет молчания и не оградил себя полностью от мирян. Хотя и проводит в уединении помногу месяцев.

Если в основе отшельничества религия, а во всем, что нас окружает, есть Его частица, значит, уходя от мира, мы теряем и часть Бога? Ответ ищите в строчках нашего пустынника.

«КОСМОС — в переводе с греческого — УКРАШЕНИЕ. КОСМОС и есть сама КРАСОТА. А ещё есть однокоренное слово ГРАЦИЯ, что тоже означает КРАСОТА, МИЛОСТЬ, а значит и ЛЮБОВЬ, не говоря уже о корне древа жизни КРЕСТ. Иди и дыши свободно. В каждом глотке воздуха миллионы солнечных брызг, и все они вопрошают, влюблён ли ты в них. ГРАЦИЯ — это ещё и БЛАГОДАРНОСТЬ, и МУЗА, в которую мы можем быть влюблены.

Человеческая жизнь — это постоянный акт преодоления расстояния между двумя точками. Расстояние неизменно — память. Высота — это наше отношение к своей же памяти. Можно процарапать палкой линию на земле и считать её своим пределом. Можно провести мысленную линию под звёздами и, полагая её не досягаемой, всё-таки тянуться душою вверх».

А мы, мудрецы и поэты,

Хранители тайны и веры,

Унесем зажженные светы

В катакомбы, в пустыни, в пещеры.

Валерий Брюсов

Однажды, отправляясь в Фаранское ущелье к Владимиру, я поинтересовался у знакомого: «Что бы ты хотел спросить у человека, который стал отшельником и уже семь лет обитает в пещере?» «Да что мне спрашивать, чай не Дельфийский оракул!», — ответил он.
Но Владимир никогда и не претендовал на роль оракула. Скорее, его можно сравнить со странником или со старцем. Собственно, так его и кличут друзья и знакомые. И есть в его облике два удивительных совпадения. Внешне он похож на преподобного Кириака, жившего в этой же пещере более полутора тысяч лет назад, а по натуре, по мироощущению — это тип современного Григория Сковороды.

Родился Владимир в Хакассии, но пробыл там недолго, через несколько месяцев родители переехали в Воркуту. С тех пор — уже более полувека — носит его по миру судьба, или Провидение Господне. Где он только ни побывал за это время: и почти весь бывший Союз обошел-объехал, и в других разных странах-государствах пожил. И вкусил жизни всякой: и гоним был и милован, и привечаем и отторжен, и при монастырях жил и в миру, и в богословской семинарии учился и у питерских дворников.1 И сподобил его, наконец, Господь и вывел в Святую Землю, где и обрел Владимир место благодатное, душе его милое и вольготное.
Место это на карте Израиля называется Эйн-Прат и расположено в горах, в получасе езды от Иерусалима. Место древнее, намоленное веками. Ибо пришли сюда первые монахи еще в конце третьего века новой эры. А если точнее, то первым среди первых был святой Харитон. Он же сотоварищи и основал Фаранскую лавру, на месте которой стоит ныне отстроенный заново монастырь св. Харитона.

Первое упоминание об этом мы находим в «Житии и хождении Даниила, игумена русской земли»: «И есть на полудне лиц от Вифлеема манастырь святаго Харитона, на той же реце Афамстей; и есть близ моря Содомского в горах каменых, и пустыни около его. Гроздно и безводно есть место то, и сухо; есть под ним дебрь камена и страшна зело; около был весь градом отделан, посреде же града того есть 2 церкви, в велицей церкви есть гроб святаго Харитона. Вне же есть града усыпалница, создана гораздо, и в той усыпалници лежат святии отци, телесы яко живи, и лежит их ту боле 7-сот; ту лежит святый Кирияк Исповедник, телом весь цел; ту лежита Ксенофонтова сына, Иоанн и Аркадие, и благоюхание чюдно от них исходит. И ту поклонихомся на месте том святом, и взидохом я на гору на уг лиц от манастыря того верста едина вдалее».2

Увы, теперь всего этого и в помине нет — землетрясения, войны, гонения. Если в V-VI веках в лавре и в окрестных пещерах Фаранского ущелья обитало не менее тысячи монахов, то в конце XIX — начале XX счет шел уже на десятки. А сейчас — вместе с Владимиром — здесь более или менее постоянно находится 3-4 человека. Пять лет назад один из монахов, не выдержав третирования арабами из деревни неподалеку, вернулся назад в США.

Владимир же установил с ними добрососедские отношения, и за эти годы частично выучил арабский язык. Но все это удалось не сразу. Было и другое: как-то пришлось ему простоять несколько часов на узком уступе отвесной скалы, и был он осыпан не только угрозами и проклятиями, но и камнями. И пещеру его не раз разворовывали и разоряли. Пока не поняли, что поселился здесь человек особенный: верующий, добрый, смиренный. А делали это братья наши в отместку за то, что израильские пограничники два часа продержали на такой же стене здешних пастухов, приняв их за контрабандистов. По правде сказать, промышляют они иногда и этим, но к Владимиру теперь приходят только с миром. В отличие от властей, которые намереваются его отсюда выселить, так как считают, что живет он на территории заповедника и тем самым будто наносит ему ущерб.
Место это и вправду заповедное. Но заповеданное не людьми, которые формально сделали его таким лишь недавно, а Всевышним. И только ему дано решать, кто более угоден природе этого места: бескорыстный отшельник или инспектор «Шмурат Тэва»3, допускающий сюда любого, кто заплатит установленную сумму. И если говорить о туристах и скалолазах, что приезжают сюда на выходные, то, судя по всему, лишь единицы понимают, как не навредить природе.

Ее первозданность, красота и величие в этом месте действительно поражают воображение, возвращают человека к его истокам. Здесь — одно из немногих — то уникальное место, где возможен неспешный, несуетный диалог души с Богом. Особенно по ночам, когда она, вырываясь из грешных тенет, летит сквозь бездну несуществования, хаоса и страха, устремляясь к Его престолу. И тогда Бог помогает преодолевать одиночество, сомнения, искушения. И тогда безмолвие уступает место речи, а уединение приводит к участливости. Плодом этого, надеюсь, станет книга, которую Владимир пишет вот уже семь лет.
Если быть точным, впервые о Фаре узнал он от отца Серафима, монаха из Елеонской обители. Тот рассказал ему и о Кириаке, и о Харитоне, указал, как разыскать монастырь и пещеры. Придя сюда, нашел их Владимир в сильном запустении. Больше года понадобилось ему на то, чтобы привести их в надлежащий вид. Он готовил подходы, расчищал завалы, укреплял уступы и карнизы, расширял пещеры, увеличивая их высоту и глубину, сколов долотом множество камней, перевернув несметное количество обломков, песка и пыли. И думал в это время не только о себе. Потому что в большой пещере приготовил кельи для монахов и священников с Масличной горы, для всех, кто пожелает провести здесь время в уединении, в постах и молитвах или встретить любой престольный праздник.

Владимир — человек православный, давно пришел к Богу. Однако с официальной церковью не в ладах. Ибо лишен слепого ортодоксального пыла, т.е. фанатизма. Ибо понимает вред догмы, который обычно приносит преждевременная и окончательная замена живого восприятия предмета или явления его называнием или однобоким рассуждением о нем. Ибо «церковь — это мы, а не священники, которые должны все за нас делать». Данное высказывание религиозного философа Татьяны Горичевой вполне адекватно и его мыслям. И он, прежде всего, строит храм в своей душе, приобщаясь духом к сокровищнице вечности.
Это отнюдь не означает, что Владимир противопоставляет себя церкви или пытается быть святее праведных. Нет, он всего лишь идет тем же путем, каким шел Григорий Сковорода: «Дух его отдалялся от всяких привязанностей и, делая его пришельцем, переселенцем, скитальцем, превращая его сердце в сердце всемирного гражданина, который, не имея родства, имущества, угла, где голову приклонить, сторицей вкушает удовольствия природы, удовольствия простые, невинные, беззаботные, которые черпаются чистым разумом и беззаботным духом… Нигде человек не познает себя так, как в уединении, и не напрасно сказано древним мудрецом: одинокий должен быть или царь, или зверь. Побороть скуку, проклятое порождение недовольства, занять ум и сердце достаточными упражнениями, ублажить их есть дело не иного, как мудрого, обладающего собой царя уединенного, священника божьего, который понимает вездесущность и всенаполненность духа Господа и поклоняется его духу» (М.И. Ковалинский).

Как и у Григория Сковороды, любимыми упражнениями у Владимира являются музыка и сочинительство. В одной из его пещер есть маленький синтезатор, работающий от солнечной батареи. Владимир с удовольствием импровизирует на нем в свободное время. Однажды на закате он так увлекся этим, что и не заметил, как оказался за гранью реального: звуковая вибрация протяжного аккорда, как воронка, затянула и выбросила его в иной мир — мир апокалипсических видений и откровений.

Что увидел и почувствовал он в те мгновения, передать словами почти невозможно. Но суть сводится к тому, что гибель человека и гибель цивилизации начинается с гибели души, с подавления в ней тончайшего слоя невинности и святости, а спасенные души — это пучки света, сливающиеся с извечным Божественным, но не теряющие индивидуальности. И Апокалипсис — это всего лишь перевоплощение, переход из одного состояния в другое, из одной формы поля в другую, перераспределение атомов, грубо говоря, но их положение, состояние и качество формируются уже сейчас и зависят от состояния вашей души.

Видения такого рода возникают независимо от воли человека и справедливо могут быть названы и созерцанием, и размышлением, и озарением. Как видите, они достигаются не только путем молитвы, когда освобожденный от наслоений реальности ум нисходит в сердце и душа озаряется мистическим светом. Этим я хочу сказать, что труд души для Владимира — это не только пост и молитва. Он много и усердно читает. И не только духовную теологическую литературу. В поле его зрения находятся Соловьев и Кьеркегор, Даниил Андреев и Пауло Коэльо, Булгаков и Кастанеда, Бердяев и Петрарка, Сент-Экзюпери и Акунин, А. Лосев и Уолт Уитмен. А поэзия, пожалуй, волнует его сердце в большей степени, чем проза.

Мгновение красоты посещает нас редко и гостит недолго. Но не в этом девственном уголке природы, где наша воля утишается, растворяется в ней, учится послушанию, где душу омывает светлый поток благости, радости, красоты. Он просто создан для того, чтобы научиться внимать: с затаенным дыханием внимать природе вещей, всему мирозданию.
Даже самым засушливым летом в ущелье Эйн-Прат растительность не выгорает. Среди отвесных скал, в тени причудливых нагромождений разновеликих камней все равно пробиваются цветы, травы и кустарники. Здесь можно встретить эвкалипт, инжир, дикий лимон и редкостное дерево адар, плоды которого похожи на райские яблочки, но с привкусом айвы. В речушке, что питается источниками со дна ущелья, водятся голубовато-зеленые крабы, а форель клюет хлебные мякиши прямо из рук. В корнях дрока, что растет на уступе, перед входом в келью Владимира, обосновались эфы. И порой поутру, когда он пьет чай, они греются рядом на солнце. А может, они служат ему, как когда-то святому Кириаку служил лев, который охранял его от разбойников, но не трогал приходящих братьев?

Здесь пасутся не только отары овец и стада коз, но и газели, серны, порой можно встретить лису, дикобраза, кабана. Даманов4 же просто не перечесть. Когда Владимир в часы прогулок по ущелью садится где-нибудь на камень отдохнуть, всегда находится какое-то семейство даманов с любопытством разглядывающих его, а смешная и озорная «детвора» в это время крутится почти у самых ног.
Помните, у Арсения Тарковского: «Птицы молятся, верные вере, тихо светят речистые речки, домовитые малые звери по-над норами встали, как свечки». Так вот, некоторые из здешних пернатых обитателей тоже подружились с Володей. За три с половиной часа нашего пребывания в большой пещере его посетили с дружественным визитом около десяти разных птиц. Почти все, что удивительно, не боясь нас, неожиданных пришельцев, ели у него с руки. Лишь несколько — горлица Даша и скворцы Коча и Сквоча — клевали изюм и семена с пола, чуть поодаль. Всех Володя узнает «в лицо», всех кличет по именам, со всеми разговаривает по-человечьи, по-доброму, и почти все тут же откликаются, что-то щебечут ему в ответ. Что это — родство душ? Или переселение душ тех, кто когда-то жил здесь много веков назад?

В большой пещере долгое время жил отец Феодосий, русский монах, который провел до этого несколько лет на Афоне. Чуть повыше и правее — другая пещера, которую Владимир тоже сам расчистил и прибрал. Там — церковь, так уж он ее называет. Там, прямо над аналоем, ласточкино гнездо, и Владимир по этому поводу рассказал нам такую историю. Как-то на праздник здесь собрались помолиться человек семь-восемь православного люда, и когда отец Илья открыл требник и стал читать молитву, ласточка в это время, не стесняясь, начала кормить своих птенцов прямо у него над головой. Вот уж, воистину, святые люди.

Возвращаясь к вопросу, что есть отшельничество для Владимира, думаю, на него можно было бы ответить так. Его аскеза — продолжение почти утраченной культурной традиции, идущей от киников, терапевтов и ессеев. Его отшельничество есть очищение и преображение своей души, стремление к Бесконечному, поиск всемирного, сокровенного Логоса, раскрывающего добро и гармонию жизни. Его основное правило: «стяжи мир в себе и будут иметь мир с тобою небо и земля». И вряд ли он следует совету: «Любовь Божия обретается в отречении от души своей». Ибо душа эта уже дана Богом, сотворена Им изначально, чтобы человек мог созерцать Его, принять Его. Исход для Владимира обернулся не мироотрицанием, но мироутверждением.

Роман Любарский

Иерусалим

Сноски и примечания:

1 читай: диссидентов.

2 написано между 1104-1107 годами.

3 охрана природы.

4 даман (шафан) — зверек, отдаленно напоминающий кролика.

1
Просмотров: 493 | Добавил: hbourse | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Поиск
Календарь
«  Апрель 2013  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
1234567
891011121314
15161718192021
22232425262728
2930
Архив записей
Друзья сайта
Copyright MyCorp © 2024
Бесплатный конструктор сайтов - uCoz